С изобразительным искусством Д.А. Пригова я начал знакомиться с 80-х годов прошлого века, с его графикой на групповых выставках современного искусства в Москве. Меня привлекали его небольшие листы, выполненные в одну линию – изящную, уверенную, но содержащую какую-то тревожную напряжённость. Содержание листов было всегда непонятно, но всегда завораживало, что плавная, спокойная линия вдруг несла напряжение.
Позже, уже в 90-х и 2000-х годах, когда о Д.А. Пригове стали много писать, и выставлялись его «монстры» и эскизы инсталляций, и его можно было увидеть и услышать в Центре современной культуры на Зоологической улице, где он с искажённым голосом и лицом выкрикивал бессвязные тексты, я обнаружил в «Художественном Журнале» его статьи и интервью о современном искусстве, наполненные глубоко пережитыми суждениями, изложенными несколько витиевато, но ясно.
Благодаря именно его искусствоведческим текстам, в начале 2000-х годов у меня сложилось эмоциональное и логическое понимание и приятие творчества Д.А. Пригова, которые ещё укрепила его первая персональная выставка, где достаточно подробно была показана его графика.
Поэтому, когда в Третьяковке на Крымском валу 16 мая открылась выставка, о которой пишу, я не пошёл туда сразу – я боялся, что дополнительная информация вдруг разрушит во мне сложившийся образ Д. Пригова. Только в конце октября я всё же рискнул, и оказалось, что опасения мои были напрасны. Куратор проекта – К. Светляков – заведующий отделом новейших течений Третьяковки собрал и представил именно изобразительную часть творчества Д.А. Пригова. Он удачно выявил последовательность критического осмысления художником эволюции европейского искусства от ренессанса до концептуализма и подчеркнул эту мысль даже названием экспозиции.
К достижениям устроителей выставки нужно отнести и почти научно-исследовательский подход к периодизации и тематическому делению творчества художника, что в моём понимании вполне соответствует духу и системе мышления самого Д. Пригова. Сиюминутное ощущение истины было для него всего дороже. Интересно, например, что в «Художественном Журнале» № 70 (вып. 2), статьи которого собраны под лозунг: «Концептуализм навсегда», в первых же строчках статьи Д. Пригова «Концептуализм» сказано: «… заметно явное исчезновение из экспозиций и актуального горизонта обсуждений представителей отечественного концептуализма». Обсуждаемая экспозиция объективно отражает скепсис и сарказмы Д.А. Пригова не только в отношении «сакрального» и традиционных критериев классической эстетики, но и в отношении форм всего постмодернистского искусства.
Эта объективность в сочетании с тёплой внимательностью устроителей к собранному ими «аскетичному» материалу, шелестящему пожелтевшими бумажными полосками с бледными машинописными текстами, позволяет почувствовать истинную суть московского концептуализма, не являющегося продуктом модной тусовки, или экспортом западной идеологии. Он свой, московский.
В заключении уместно вспомнить пророчество Д.А. Пригова, обоснованное всем его творчеством. «Как тот же реализм, концептуализм неотменяем, и как в чистоте, так и в разных добавочных дозах и сочетаниях он всегда будет существовать в горизонте актуальной культуры и творчества». Д.А.Пригов «Верим ли мы, что мы верим, во что мы верим?» Художественный Журнал № 63.
Валерий Шторм. Январь2015 г.
