Развивается ли искусство?

           Этот вопрос, который на первый взгляд может показаться странным, или даже праздным, на самом деле весьма актуален, так как  обсуждение его формирует отношение в обществе к собственному искусству и его позиционированию в контексте мирового искусства. Эстетика и философия искусств имеют примеры и положительного и отрицательного ответа на этот вопрос в зависимости от социально-политических отношений в обществе. Целью этой статьи является поиск логического ответа, свободного от каких либо политических установок.

Таинственный момент восприятия зрителем художественного произведения собственно и составляет то, что мы привыкли называть искусством. В этот момент художественное произведение через формы и приёмы, используемые автором для выражения своего творчества, воздействуют на духовную составляющую зрителя как индивида, рождая в ней ответное активное творческое движение. Поэтому при обсуждении искусства объектом обсуждения должно быть собственно произведение, его автор и зритель (критик) как совокупный объект исследования.

Художественное произведение есть продукт человеческой деятельности, одухотворённый автором и обращённый к внешним чувствам и духовной составляющей зрителя. Автор произведения нас будет интересовать как творческий индивид, носитель духовности, и вместе с тем как общественно-социальный продукт, принадлежащий своему времени и своей среде. Так же и зритель нас будет интересовать с точки зрения его индивидуально-духовных характеристик в контексте с его средой и его временем, произвольно отличным от времени создания произведения. Поскольку мы будем оперировать с объектами, одновременно существующими в физической, духовной, общественно-социальной и экономической сферах, уточним характеристики «развития», принятые для каждой из них.

Общефилософские трактовки «развития» легко прослеживаются в совершенствовании диалектического метода исследований. Не останавливаясь в рамках статьи на истории диалектики, обратимся сразу к классической философии, обобщившей в себе все прежние представления. Классическая философия понимает концепцию развития как объективный исторический процесс, проходящий по диалектическим законам философии. Ф. Гегель выделял пять ступеней возникновения и развития нового бытия: ступень неопределённого бытия, определённого, наличного, реального и действительного бытия. Каждая ступень бытия должна иметь качественные изменения бытия /Ф. Гегель «Лекции по истории философии», книга вторая, М 1932, с168/.

Современная философия (ХХ век) под развитием понимает качественные изменения объекта, включающие обновление его структурного и функционального содержания. В конце ХХ, начале ХХ1 века с распространением цифровых технологий и  разработкой новых направлений математического представления и анализа сложных систем (фракталы, теория хаоса) возникло новое направление философии, известное как философия информационной эпохи. Новая философия трактует развитие как изменение уровня энтропии и уровня информации системы, (при этом уровень энтропии характеризует меру беспорядка, хаоса системы, а информация – меру её упорядоченности, освоенности). В наших исследованиях целесообразно использовать качественные характеристики объекта в представлениях  ХХ века, так как само понятие «информационной эпохи» обсуждается уже более двадцати лет, но его качественные характеристики так и не определены /Франк Уэбстер «Теории информационного общества», М. «Аспект Пресс». 2004/.

Для физических объектов «развитие» характеризуется уже количественным приращением, а так же качественным изменением системы, улучшающим её структуру и функциональность.

В духовной области «развитие» есть усовершенствование интеллекта индивидуума, возникновение новых видов и категорий интеллектуальной деятельности, возникновение новых духовных качеств индивида.

В общественно-социальной сфере под «развитием» принято понимать качественные изменения в общественных отношениях, дающие положительный социальный эффект.

Экономическое развитие подразумевает качественные изменения процессов производства, рост объёмов производства и потребления товаров.

Все четыре определения «развития» взяты с сетевого сайта «Философские трактовки развития». Обратим внимание на то, что все они предполагают качественное изменение характеристик объекта. Обратим внимание и на то, что определение «развития» в общественно-социальной сфере требует дополнительной оценки положительности социального эффекта.

Для выявления развития каждой составляющей объекта нашего исследования необходимо выбрать основные качественные характеристики этих составляющих. Начнём с художественного произведения. Поскольку мы рассматриваем его в двух аспектах: как физическую вещь, и как носитель духовного содержания, каждый аспект будет иметь и различные качественные характеристики. Качественные характеристики вещи и их изменения в эпоху постмодернизма подробно рассмотрены в труде известного социолога Ж. Бодрийяра  «Система вещей», издательство «РУДОМИНО», М.2001. Обсуждая генезис вещей, Ж. Бодрийяр отмечает, что в «старом мире вещь отражала в себе целостный порядок субстанции и формы. Вещи отражали в себе мировоззрение человека… целостный образ жизни, чей глубинный строй – строй Природы как первозданной субстанции». К основным качественным характеристикам вещи он относит: форму, размер, материал изготовления, цвет и функциональность вещи. По исследованию Ж. Бодрийяра современное общество не изменило качественные характеристики вещи, но выдвинуло на первый план функциональность. Развитие техники и технологий изменило отношение человека к вещи. Теперь действия вещи стали сложнее, чем действия человека. «Человеку теперь отводится лишь роль стороннего созерцателя собственного могущества. Перед лицом функциональной вещи человек оказывается дисфункциональным,… отныне он пустая форма, открытая для любых функциональных мифов и любых фантазматических проектов, связанных с оглушительной эффективностью внешнего мира» /Ж. Бодрийяр. «Система вещей» с 72/.

Обсуждая общественно социальное отношение человека к вещи, Ж. Бодрийяр отмечает, что «техническое общество живёт стойким мифом о непрерывном развитии техники и о «нравственном» отставании от неё людей. Благодаря «стагнации» нравов технический прогресс предстаёт как единственная надёжная ценность, как высшая инстанция нашего общества, оправдывая тем самым и весь строй производства» /там же с138/.  Вместе с тем, он вынужден признать, что «рыночная стимуляция потребления вещей  при помощи несущественных качественных различий, приводит к формальной комбинаторике незначительных характеристик, делающей вещь «паразитарно маргинальной», идущей наперекор самой сущности вещи» /там же с 154/.  Вполне понятным желанием современного человека является желание защититься от «оглушительной эффективности внешнего мира». Стать ближе к природе, активизировать свой внутренний мир, что выражается в повышенном внимании к произведениям искусства, старинным вещам и реликвиям.

Проецируя исследования  Ж. Бодрийяра  в плоскость обсуждаемого нами вопроса, выделим для нас главное: эпоха постмодернизма не изменила качественные характеристики вещи, но выдвинула на первое место функциональность. В социально-общественном плане заметно вырисовывается возрастание производства и потребления вещей, однако, интенсивное влияние рынка на процесс производства и потребления приводит к размыванию и формализации семантических обозначений качественных характеристик, что исключает возможность их полноценного анализа.

Духовная составляющая произведения искусства является единственным воплощением духовности автора. Объективация духовной составляющей происходит в момент контакта произведения со зрителем, который Т. Адорно удачно назвал «остановившейся диалектикой». «Искусство – пишет он далее – это созерцание того, что не имеет конкретно-наглядного облика – понятийность без понятий» /Адорно Т. «Эстетическая теория» М. 2001 / Отсутствие конкретно-наглядного облика произведения искусства не позволяет определить какие-либо качественные характеристики для его оценки. Это подтверждается выводами многих философов и эстетов.

Поиски возможных форм оценки произведений искусства стали актуальны со второй половины Х!Х века, что было вызвано демократизацией общества, сопровождавшейся размыванием сложившихся статусных и культурных традиций. Макс Вебер предложил характеризовать ценность произведения как «значимость для субъекта». Более поздние исследования философов В. Дильтея и О. Шпенглера, которые обсуждает О. Кривцун /Кривцун О. А. «Эстетика», издательство «АСПЕНТ ПРЕСС», М. 1998/ показали, что «ценностные ориентиры разных культур не могут быть использованы по принципу «лучше или хуже». Оценки мифологем каждой культуры возможны только изнутри этой культуры». Философы ХХ века (Э. Гуссерль, Г. Гадамер, М. Хайдеггер) так же подтвердили невозможность объективного определения ценности художественного произведения, показав подвижность любой ценностной ориентации.

Как особую тему О. Кривцун рассматривает актуализацию художественного наследия. Он обращает внимание на то, что «различные культурные группы одного социума, связанные единой идеологией, невольно проводят интенциальный отбор, высвечивая лишь определённые стороны художественных феноменов, которые соответствуют тем или иным ориентациям групп» /там же, с183/.

Однако, известны искусствоведы эпохи постмодернизма, которые продолжают поиск оценочных критериев произведений искусства. Например, Х. Ортега-и-Гассет пытается заслонить характеристику духовности отдельного произведения более общими характеристиками – «вкус» и «стиль». Он предлагает оценивать произведение по точности соответствия изображаемых форм (мимесис), называя их «естественными или объективными формами», и по нематериальным художественным признакам, называя их «формальными формами». «Всякая картина есть сочетание изобразительности и формализма. Формализм – это стиль», провозглашает он /Ортега-и-Гассет Х. «Эстетика. Философия культуры», М. 1991, с 499/. И хотя «формальные формы» также не имеют качественных характеристик, понятие «стиль» теперь широко используется некоторыми искусствоведами как оправдательный маневр их статистических манипуляций. Философ Б. Гройс в работе «Комментарии к искусству», пытаясь придать «вкусу» и «стилю» признаки объективности, заявляет: «Классический авангард выступал против локального вкуса буржуазной элиты во имя универсализма. Ещё не существовало статистики, способной подсчитать воздействие произведения искусства на аудиторию. Сейчас универсализм уже не проектируется умозрительно, а статистически исследуется. Глобальная статистика, включая глобальную художественную статистику, заменила собой универсальную утопию» / Гройс Б. «Комментарии к искусству» М. 2003, с 238/. Подобные громкие заявления могут быть следствием или спекуляции или некомпетентности, так как любая статистическая оценка возможна лишь тогда, когда имеется численное выражение единичного события, в данном случае – восприятия художественного произведения. Причём это должно быть не пустое «нравится», «не нравится», а оценка по одним качественным характеристикам различными реципиентами, находящимися в одинаковых условиях. Но именно качественные характеристики художественного произведения  численно неопределимы. Это понимал и прекрасно выразил Т. Адорно: «закон каждого произведения искусства заключается в том, что произведение уподобляется своему собственному объективному идеалу – и ни в коем случае не идеалу художника». Добавлю, и не идеалу зрителя. Таким образом, духовная составляющая художественного произведения по сути своей не имеет качественных характеристик для анализа его развития.

Рассмотрим теперь существующие качественные характеристики художника. Нас будут интересовать индивидуально-духовные качества личности художника в среде изменяющихся социально-общественных и экономических факторов. Сетевые сайты «Psychologiainfo» и  «azps.ru» предлагают более ста качественных характеристик личности. В этом перечне нет ни одного качества, которое было бы принципиально новым, неизвестным или не применявшимся для характеристик индивидуумов  известных социально-общественных формаций. Качественные характеристики, одновременно являющиеся и требованиями к личности, остаются одинаковыми на протяжении жизни всей нашей цивилизации. Можно предположить только изменение их места на шкале приоритетов в зависимости от изменения социально-общественных и экономических условий. Однако эти изменения не имеют каких либо количественных определений и тем более мы не можем предположить их, если речь идёт о прошедшем времени.

Современная психология по заказам производства работает над определением количественных данных таких характеристик как «умственные возможности», «профессиональная компетентность», путём создания специальных тестов и методик их использования. Но имеющиеся на сегодня решения до сих пор находятся на стадии обсуждений. А количественное выражение социально-духовного даже не обсуждается. Качественные характеристики индивида представляют собой набор семантических обозначений, толкование которых различно как при внутренней оценке (самооценке), так и при внешней, в зависимости от изменяющейся среды. Но изменение семантических толкований  не изменяет сути качественных характеристик индивида.

Рынок для решения своих узконаправленных целей, таких как оценка товара, рентабельность трансформировал качественную характеристику индивида «успешность», приравняв её к характеристике товара «доходность», и выразил её количественное значение в денежных единицах. Понятно, что «доходность» не может характеризовать личность, поскольку определяется не качествами личности, а действиями рынка – его  конъюктурой, маркетингом и рекламой.

Наши выводы относительно невозможности определения развитии личности художника  обоснованно могут быть распространены и на личность зрителя, так как его индивидуально-духовные качества так же не поддаются объективной оценке.

Но человечеству страстно хочется двигаться вперёд за техническим прогрессом. В надежде как-то обозначить свой прогресс оно пытается хотя бы условно разделить свою историю на эпохи – эпоху пара, эпоху электричества, эпоху авиации, атома, космоса, автоматизации, информационную эпоху, не желая замечать, что основой деления каждый раз остаётся лишь техническое развитие, а «человеческое» видится на уровне законов Моисея и заповедей Христа. Основные идеи и качественные характеристики, сформировавшие нашу цивилизацию, хотя и находятся в состоянии постоянного изменения под влиянием природных, общественно-политических, социальных и технико-экономических факторов, но эти изменения не приводят к фундаментальным трансформациям общества. (Именно поэтому современный человек способен понять искусство «всех времён и народов»). Таким образом, у нас нет оснований заключить, что искусство развивается. Мы можем лишь отметить, что оно изменяется постоянно и непредсказуемо.

Идея развития искусства (так же как и развития общества) является атавизмом, доставшимся нам от Х!Х века в виде объективного историзма, деформированного в ХХ веке в «исторический материализм». Объективный историзм, философски обоснованный ещё Ф. Гегелем, и конкретизированный в «Капитале» К. Маркса, полагал, что возможно определить основные законы истории, и таким образом предсказать будущее развитие общества. Исторический материализм полагал, что можно обозначить определённую цель развития общества, например, построение бесклассового общества с заданными экономическими параметрами, чтобы организовать все силы для решения этой конкретной задачи. Но история ХХ века показала, что жизнь социума более сложная и не поддаётся ни предсказанию, ни управлению,  реагирующему лишь на конкретную ситуацию. История ХХ века показала так же, что теоретические знания, используемые для построения моделей экономического и научно-технического развития должны постоянно пополняться и анализироваться. Но результаты этих усилий будут проявляться только в экономической и научно-технической областях.

Почему же общество всё ещё цепляется за отжившую терминологию «развития» при обсуждении социальных и культурных вопросов? Мне видятся здесь две основных причины. Во-первых, недальновидные политики используют «развитие» как успокаивающее средство, внушая менталитету, что исторические этапы, которые прошли технически развитые страны Европы, США, Канада и Япония, имеют определённые тенденции и населению развивающихся стран не стоит беспокоиться по поводу своих внутренних проблем, поскольку мудрая рука истории всё равно приведёт их к лучшему будущему. И, во-вторых, это нужно рынку, особенно художественному рынку, не имеющему оценочных критериев для своего товара (и поэтому торгующему главным образом на аукционах). Признание, что искусство развивается, и что этот процесс исторически обусловлен, позволяет рынку выставлять рядом с произведениями искусства любые фантазии, и уверять покупателей, что это и есть продукт исторического процесса развития искусства. Профанация легко обнаруживается, если вспомнить, что объективный исторический процесс – есть «эволюция», не имеющая целевой направленности, а «развитие» предполагает обязательное направляющее усилие извне.

Но усилий нет. Общество убаюкано старой песенкой про объективность исторического процесса, и про развитие,… развитие ……всего.

 

Валерий Шторм.

13. 02. 2014.

Добавить комментарий